До возникновения книгопечатания, когда существовали лишь рукописные книги, их владельцы, желая отметить, что книга принадлежит им, писали на первой странице ее свое имя. И у нас в России, начиная с XIV века и до Петровского времени, на рукописных книгах делались такие надписи. Но кроме них еще существовали так называемые вкладные записи.
Чтением русского общества до конца XVII века были большей частью книги духовные. Но рукописная книга была фактически предметом роскоши. На ее писание уходили долгие годы и затрачивались дорогостоящие материалы. Читали духовные книги для спасения души и богатые люди, чтобы замолить свою греховную жизнь, спасти душу, заказывали эти рукописные книги для приношения их в дар богу в церкви и монастыри. Но, делая такой драгоценный вклад, человек хотел на самой книге указать цель своего пожертвования, указать, что это его книга. Вот эта-то книжная запись и известна у нас под названием вкладной записи. В ней обозначались число и год, когда был сделан дар, название церкви или монастыря, объяснялась цель вклада, и зачастую, чтобы оградить книгу от похищения или порчи, наши предки грозили божьим судом и проклятием возможным ворам. И многие вкладные записи заканчивались обыкновенно разными угрозами: “А кто бы смел ее взяти от церкви, той да будет проклят в сий век и в будущий не прощен и по смерти не разрешен. Аминь”. После подобных угроз следовала обыкновенная подпись владельца.
Несколько веков вкладные записи существовали в России как единственный знак принадлежности книги какому-либо человеку. Исследователи экслибриса В. Верещагин и В. Адарюков считали, что русский книжный знак произошел от вкладных записей. Но это не так. Вкладная запись не является и не может быть книжным знаком: она делалась в тот момент, когда владелец книги переставал им быть, в момент перехода книги от одного, индивидуального владельца книги к другому, коллективному (церкви, монастырю); нельзя считать вкладную запись и “прототипом” книжного знака: она является именно записью, текстом, обычно пространным, а не знаком собственности – лаконичной и выразительной книжной “тамгой”. Доказать это удалось Н.Н. Розову, который при просмотре рукописных книг бывшего Соловецкого монастыря обнаружил на некоторых из них рисованный от руки экслибрис основателя библиотеки игумена Досифея, относящийся к 1493-1494 годам. Эта находка позволила предположить, что книжный знак в России появился до изобретения книгопечатания в результате сочетания старинного знака собственности – “тамги”, имевшей обычно форму круга, с текстом владельческой записи. Досифей нашел остроумный вид этого сочетания: из первой буквы слова, обозначающего его звание (священоинок), он сделал круг, куда красивой вязью вписал свое звание и имя в родительном падеже, который всегда употреблялся для обозначения собственности, принадлежности.
С возникновением книгопечатания в России начали появляться на переплетах книг тисненые художественные изображения родовых гербов, вензелей, монограмм, эмблем и надписей, говорящих о принадлежности книги определенному лицу, называемые суперэкслибрисами. Первым русским суперэкслибрисом считается изображение государственной символики на переплете первопечатного “Апостола” Ивана Федорова, принадлежавшего Ивану IV Грозному, который был замечательным библиофилом, собиравшим, судя по сохранившимся спискам, уникальную, но до сих пор не найденную библиотеку. Но суперэкслибрисы не получили у нас распространения, так как исполнение их на переплетах стоило крайне дорого. Они были вытеснены с появлением бумажного книжного знака. [Подробнее о суперэкслибрисах]
Бумажный экслибрис (печатный) появляется в России в первой четверти XVIII века в эпоху Петра I. Это время характеризуется небывалым размахом книгоиздательства в России, а также ростом книжной торговли с заграницей. Знакомство с достижениями книгопечатания в Западной Европе, собирательство книг способствовали развитию книжного знака. У трех просвещеннейших деятелей того времени создаются прекрасные библиотеки и почти одновременно на книги наклеиваются первые в России три бумажных экслибриса: князя Дмитрия Голицына, фельдмаршала Якова Брюса и лейбмедика Петра Первого – Роберта Арескина.
Д. Голицын (1665-1773) – верный сподвижник Петра Первого, член верховного тайного совета, был приговорен императрицей Анной Иоанновной к смертной казни, замененной пожизненным заключением в Шлиссельбургской крепости, где он и умер. Библиотека Голицына насчитывала 6 тысяч томов (на русском, английском, шведском, голландском, испанском, польском, французском и латинском языках) и находилась в его подмосковном имении Архангельском. Книжный знак этой библиотеки имел только надпись на латинском языке: “Ex biblioteca Archangelina” (Из библиотеки Архангельское). После заключения Голицына его библиотека была конфискована. Часть книг отобрали в библиотеку Академии наук, а остальные отправили в Синод для рассылки в училища.
Я.В. Брюс (1670-1735) был также сподвижником Петра Первого, образованнейшим человеком – недаром его в народе прозвали чернокнижником и предсказателем. Сын выходца из Шотландии, он родился в Москве, состоял ученым секретарем Петра, получил звание фельдмаршала, был устроителем Навигационной школы в Москве и одним из создателей русской артиллерии. Библиотека его носила научный характер и часть ее (1432 тома) была передана после его смерти в Академию наук. На гравированном книжном знаке Брюса изображен герб, пожалованный ему вместе с графским титулом в 1721 году, и орден Андрея Первозванного, цепью которого окружен щит. Этим орденом Я. Брюс был награжден Петром в 1709 году после Полтавского боя. На гербе девиз “Fuimus” (“Будем”).
Третий книжный знак принадлежал Роберту Арескину, лейб-медику Петра и управляющему
Аптекарским приказом. По происхождению англичанин, он переехал в Россию
в 1706 году. Большая библиотека Р. Арескина (4200 томов) после его смерти
в 1718 году также поступила в книжный фонд Академии наук. Книжный знак
Р. Арескина, как и
Я. Брюса, был гербовым и имел девиз “Je pense plus” (Я больше думаю).
В России в XVIII веке печатный экслибрис появился одновременно в двух видах: гербовом и шрифтовом. Наибольшее распространение получил гербовый, или геральдический экслибрис. Дворянские гербы, представляющие собой сложную торжественно-символическую композицию, можно видеть на многих экслибрисах того времени; к концу XVIII века они значительно упрощаются. В них меньше торжественности и пышности, построение становится свободнее, легче.
В середине XVIII века в России появляются вензелевые книжные знаки. Таков,
в частности, первый вензелевый экслибрис, появившийся в 50-х годах XVIII
столетия на книгах Медицинской коллегии. Это изящный вензель “С.М.” (Collegiae
Medicinae), исполненный гравером Иоганном Ван дер Спайком.
[Подробнее
о вензелевых экслибрисах]
Сюжетные книжные знаки появились в XVIII веке, однако, популярностью они не пользовались. Один из первых русских сюжетных книжный знаков второй половины XVIII века принадлежал государственному канцлеру Александру Андреевичу Безбородко. В первой половине XIX века такие знаки появляются чаще, а к началу XX века практически вытесняют другие виды экслибрисов. Причиной этого явился неуклонно развивающийся процесс демократизации владельцев библиотек. Экслибрисы начинают украшать книжные собрания разночинной интеллигенции: ученых, писателей, библиофилов, а также русского купечества. Сюжетный экслибрис мог состоять из декоративных гирлянд, пейзажа, портрета, интерьеров, предметов-символов, сцен, раскрывающих определенные события в жизни владельца или общества. [Подробнее о сюжетных экслибрисах]
Для сюжетно-орнаментальных книжных знаков первой половины XIX века характерны три почти одинаковых экслибриса книгопродавцов А. Смирдина, А. Ширяева и П. Крашенинникова с изображением лиры и глобусов, украшенных узором из цветов и листьев. Этим подчеркивалась преемственность “библиотек для чтения” книгопродавцев А.С. Ширяева (ум. В 1841 г.), которому наследовал его приказчик А.Ф. Смирдин (1785-1857), а последнему в свою очередь П.И. Крашенинников (ум. в 1864 г.).
Представление
об экслибрисах будет неполным, если не упомянуть еще об универсальном экслибрисе.
Это книжный знак, нарисованый с пробелом, для вписания в них фамилии лица,
наклеивающего их на книги своей библиотеки. [Подробнее
об универсальных экслибрисах]